Завод Братьев Корниловых в Санкт-Петербурге 

Многих знатоков и любителей русского фарфора привлекает особая судьба и необычайно широкий диапазон продукции петербургского завода братьев Корниловых. Пик активного музейного собирания и изу­чения корниловского фарфора приходится на 1980—1990-е годы. Первой обратилась к этой теме хранитель фарфора Государственного Эрмитажа Людмила Ростиславовна Никифорова. Неизменно держал ее в центре своих коллекционерских и знаточеских интересов директор Государственного музея-заповедника «Петергоф» Вадим Валентинович Знаменов. Ее продолжили следующие поколения хранителей и исследователей русского фарфора: А. Л. Бадурова, Т. В. Кудрявцева, Т. Н. Носович, И. Р. Багдасарова. Наименее доступный отече­ственным специалистам аспект деятельности завода Корниловых привлек внимание главного хранителя музея русского искусства «Хиллвуд» в Вашингтоне Энн Одом. Она исследовала американский экспортный фарфор Корниловых. Лишь небольшая часть трудов многих специалистов и коллекционеров по собиранию и изучению изделий корниловского завода воплотилась в публикациях.

      В тридцатые годы XIX века в фарфорово-фаянсовой промышленности России активно развивается частное предпринимательство. Этому способствовали мероприятия правительства, направленные на поддерж­ку отечественных производств, в частности, были введены таможенные ограничения и запреты на импорт многих товаров, а также установлены льготы для отечественных предпринимателей. Свидетельством эффек­тивности покровительственной экономической политики правительства явилось возникновение десятков новых фарфорово-фаянсовых заводов.
      Безусловным лидером всегда оставался Императорский фарфоровый завод, основанный в 1744 году в Петербурге «для славы всероссийской» и «для удовольствия Ея Величества» императрицы Елизаветы Петров­ны. Он обслуживал нужды Двора и практически не выходил на свободный рынок. Задачу «удовольствовать всю Россию фарфором», поставленную еще Екатериной II, взяли на себя частные заводчики. Первым и наи­более успешным был завод Гарднера, основанный в 1764 году в селе Вербилки под Москвой.
      Вслед за ним в Центральной России в местах традиционного размещения гончарных промыслов возни­кали новые фарфоровые фабрики. На северо-западе одним из первых был завод Иоганна Филиппа Фишера в Гатчине, действовавший в 1794—1799 годах, после чего он стал филиалом Императорского завода. Почти одновременно производство фарфора в Петербурге пытались наладить Сергей Шкурин (1794—1797) и Карл Вимер; в 1806 году керамист из Германии Шульц запросил ссуду на устройство фарфоровой фабрики в Гат­чине, а в 1815 году швейцарец Франц Гаттенбергер подал прошение в Мануфактур-коллегию об устройстве фаянсовой фабрики в Петербурге близ Сампсониевского моста. Однако все эти предприятия были малоуспеш­ны, практически не осталось видимых следов их деятельности. Первым значительным частным производством на северо-западе России стал завод, основанный в 1811 году купцом Федором Алексеевичем Девятовым, а за­тем в 1814 году приобретенный Филиппом Сергеевичем Батениным. Этот завод стал достойным восприемником высокой школы императорского фарфора, хотя батенинские изделия заметно уступали ему по качеству. Заводы Петербурга всегда вынуждены были оставаться в тени их знаменитого собрата по ремеслу. При этом Императорский завод фактически не конкурировал с частными заводами, так как все его изделия поставлялись ко Двору, а затем распределялись по резиденциям или использовались в качестве подарков, минуя рынок товаров. Возможность частного заказа Императорско­му заводу была достаточно редкой привилегией персон, приближенных ко Двору. Поэтому Петербург, с его столичным статусом, прибрежным положением, удобными морскими путями сообщения для подвоза сырья и транспортировки товаров, с момента своего основания привлекал предпринимателей. В городе и его окрест­ностях один за другим возникают многочисленные предприятия различного профиля. В частности, Северо-Западный регион стал одним из центров отечественной керамической промышленности. Преемником успеш­ного завода Батениных, уничтоженного случайным пожаром, стал следующий лидер петербургского частного фарфорового производства — завод Корниловых.
      Наследие завода – сотни произведений, сосредоточенных в музеях и частных коллекциях, архивные документы, эскизы, материалы мануфактурных выставок – дает возможность достаточно подробно восстановить историю с момента основания и до революции, когда завод был национализирован и перепрофилирован на выпуск технического фарфора.

      Предыстория петербургского фарфорового завода братьев Корниловых связана с посреднической торговлей фарфором, которой с 1791 года занимался глава семейства – петербургский купец Саввин Васильевич Корнилов. В семейном деле соучаствовали жена и сыновья Корнилова. Они проявили незаурядные предпринимательские способности, сумев в кратчайшие сроки наладить одно из лучших по техническому оснащению и весьма эффективных производств. 1 апреля 1835 года вдова купца Корнилова Мария Васильевна подписала купчую на приобретение у графа Кушелева-Безбородко участка земли близ деревни Полюстрово, давшей название проложенному здесь позднее Полюстровскому проспекту столицы. Вскоре она подала прошение Министру финансов о постройке на этой земле фарфорового завода и в сентябре того же года представила на утверждение местоположение намеченной постройки». В публикации А.Л. Балдуровой приведено описание строений завода, оцененных архитектором Фрейбергом в 79100 рублей: «Это был целый фарфоровый городок, находившийся за высоким забором. Самое главное строение – каменный двухэтажный дом с железной крышей и стенами положенными в три слоя кирпича. На первом этаже имелось 2 горна для обжига фарфора, а на втором – глазурные мастерские и муфельные печи. Висячая галерея, крытая тесом, соединяла этот каменный дом с деревянным, в котором работали токари, живописцы и стояла печь-сушилка. Кроме того, на территории завода находились деревянный колодец, два одноэтажных и два двухэтажных строения, в которых помещались машины для приготовления фарфоровых масс, кладовые и жилье для рабочих». Уже через год после начала строительных работ завод был готов вступить в действие. Тогда же начали создавать ассортимент предполагаемых к исполнению изделий, о чем свидетельствуют счета заводы, в частности, по одному из них было уплачено «скульптору за фигуру 50 руб.». Параллельно, с момента основания производства формируется штат специалистов и работников завода, при этом используются все возможные источники. В его мастерские были привлечены мастера ведущих предприятий – Батенина, Гинтера, Гарднера, Попова. В 1835 году на завод поступил токарь Николай Степанов, через два года был принят еще один мастер по вытачиванию изделий Федор Анисимов. В архивных ведомостях названы другие токари, служившие на заводе: 1839 года работали Алексей и Петр Анисимовы, с 1856 – Михаил Григорьев, с 1859 – Иван Басалаев и Константин Михайлов, с 1863 – Федор Гаврилов, с 1864 – Иван Кудрявцев. В числе скульпторов упоминаются Дмитрий Львов и Семен Тимофеев. Для декорировки готовых изделий гравированными картинками был нанят гравер Шильдер, который делал клише для печати.
      С целью обеспечить завод квалифицированными кадрами, 31 марта 1837 года М.В. Корнилова заключила контракт с Санкт-Петербургским воспитательным домом о принятии на фарфоровый завод его питомцев «для совершенного обучения их токарному и лепному искусству из массы фарфора, а также и живописному, смотря по склонности каждого к работе, сроком впредь до достижения ими 21-го года от роду».
      В обустройстве завода участвовали также иностранные мастера. В 1844 году для усовершенствования производства был приглашен известный французский мастер Дарт (Darte), работавший с реформатором Севрской мануфактуры знаменитым А. Броньяром. Дарт построил горн и ввел новые способы обжига, благодаря чему улучшилось качество белого фарфора и возросли доходы фабрики. По рекомендации М.С. Корнилова Дарт тогда же, в 1844 году, стал сотрудничать с Императорским заводом, где по его указаниям в 1845 и 1847 годах были сооружены горны новейшей конструкции.
      В 1839 году во владение предприятием вступают братья Михаил, Петр, Иван и Василий. При этом сооружением корпусов, обустройством мастерских и организацией производства руководил Михаил Саввинович Корнилов, который в 1869 году, уже после смерти матери, стал единоличным владельцем завода вкупе с фирменным магазином в Москве и лавкой в Нижнем Новгороде. Его братья Петр, Василий и Иван, пошедшие по отцовской купеческой линии, унаследовали вместе с солидными капиталами и отеческим домом фирменным магазин в доме 64 по Невскому Проспекту, а также лавки и склады с товаром, располанавшиеся в Гостином дворе. Один из братьев – Яков, – увлеченный живописью, отошел от фамильного дела, отдав предпочтение свободным художествам. Предприятие Корниловых было одним из самых наиболее значительных во всей отрасли, совокупный капитал насчитывал 785 тысяч рублей.
      Наследники Михаила Корнилова – два сына и две дочери, получив в совместное владение процветающий и именитый завод, в 1886 году организовали Товарищество Братьев Корниловых. Устав Товарищества Братьев Корниловых был утвержден в 1892 году, а официально его деятельность началась с 1 января 1893 года. В период, предшествовавший образованию Товарищества, завод был полностью обустроен, получил лучшее по тем временам оборудование. Завод Корниловых достойно представительствовал на российских и международных выставках и во второй половине столетия начал уверенно теснить конкурентов на российском рынке. Фирменные магазины Корниловых размещались в центре Москвы на Петровке и в Томске. Изделия завода продавались в Нижнем Новгороде, в Поволжье, на Урале и в Сибири. В середине XIX века он выходит на внешний рынок — в Персию, Данию, Болгарию, Францию, где в Париже также был открыт фирменный магазин Товарищества братьев Корниловых. В конце XIX века завод завоевывает заокеанские рынки в США и Канаде. В Америке завод воспользовался посредническими услугами известных фирм, реализуя продукцию через склад фарфора в Нью-Йорке. Продукция завода Корниловых адресовалась в первую очередь состоятельным жителям столицы, которым был доступен фарфор ведущих европейских производств и лучшие изделия отечественных фабрик. Высокий уровень конкуренции побуждал Корниловых с первых лет деятельности осваивать производство скульптуры, ваз и сервизов с изощренным живописным и пластическим декором. Модели и декор черпались отовсюду. Источниками сюжетов и композиций служили популярные изделия отечественных и зарубежных заводов, гравюры, иллюстрированные издания и орнаментальные увражи. К проектированию изделий привлекались известные художники и архитекторы, в числе которых был даже строитель Исаакиевского собора Огюст Монферран. Во второй половине XIX века в России в конкурентную борьбу за рынки сбыта вступают десятки новых фарфоровых заводов. Для привлечения широких слоев потенциальных покупателей изыскиваются пользующиеся спросом модные образцы, осваиваются все возможные способы улучшения качества и снижения производственных затрат. Особенно популярны в этот период были изделия английских заводов, которые отличались разнообразием форм и декора, добротностью исполнения. На опыт английских мастеров ориентировался в это время и придворный Императорский завод, в ассортименте которого появились англизированные образцы: вазы с рельефами под Веджвуда, четырехгранные или сплюснутые чайники, тонкостенные сервизы необычных очертаний, выпадающие из вполне определившейся пластической традиции русского фарфора. В декоре императорского и частных заводов появляются английские гравированные картинки. В моду входят кружки «Тоби» с гротескными персонажами английского фольклора.

Кружка "Тоби". Завод Братьев Корниловых, 1840 - 1861 гг.

     Не миновал англомании в керамическом искусстве и корниловский завод. «Более всего Корниловы ценили в английском фарфоре высокое техническое качество — его будто светящуюся белизну, крепость и в его же время тонкость черенка, а также необычайно красивые пигменты, неизвестные технологам заводов континентальной Европы. Конечно, в художественных образах отдельных вещей предприятия Корниловых можно различить те или иные композиционные приемы или детали орнаментации изделий заводов Вустера, Коупленда, Минтона, но большинство из них, сами по себе, являются модификациями соответствующих мотивов севрских вещей 1820—1830-х годов XIX века или относятся к так называемым «блуждающим мотивам». С первых лет существования завода Корниловых в его ассортименте была фарфоровая пластика, о чем свидетельствуют упоминавшийся выше счет 1836 года за исполненные модели. В ранней скульптуре завода Корниловых нередки реплики из европейского фарфора («Кавалер, пишущий письмо» по майсенской модели работы И. Кендлера, «Цветочница», «Садовник»). Продолжается идущая из XVIII века традиция изображения народных типажей, ремесленников и торговцев по гравюрным источникам («Кулачный боец», «Водонос», «Продавец лубков»). Под влиянием романтизма в моду входят экзотические сюжеты (подсвечники и вазочки с фигурами негров, часы, увенчанные всадниками в тюрбанах, флаконы в виде женщин в восточных костюмах, охотники на привале), персонажи из приключенческих романов, и бидермайеровские идиллические композиции («Мать и дочь»). По замечанию исследователя русского фарфора В. А. Попова, в корниловской пластике «в основу художественного образа берется не сам человек, а его происхождение из заморской экзотической страны, его своеобразный внешний вид... Экзотические персонажи на фоне свосвидпого экзотического пейзажа — вот основа романтического сюжета...». Скульптура завода Корниловых середины XIX века — несколько громоздкая и усложненная, с плотной раскраской в локальных, диссонирующих тонах, — развивалась в русле фарфоровой пластики эпохи историзма. Источники, сюжеты и модели нередко повторялись на других фарфоровых заводах. Корниловские скульптуры выделялись качеством выделки, особой репрезентативностью и масштабностью композиций, что было следствием очевидного влияния фарфоровой пластики Императорского завода. При этом, по отзывам современников, оба предприятия полагались «в отношении художественном, в цветной разделке и живописи по фарфору высокою школой для всех русских заводов». Полвека облик корниловского фарфора определялся многобразием стилевых идей, образов и сюжетов историзма. В фарфоре безусловное предпочтение отдавалось формам второго рококо. Этот фаворит в череде неостилей воплотился с особенной колоритностью и щедростью в корниловских изделиях.

     Во второй трети XIX века строгие геометрические формы ампирного фарфора, основанные на немногих канонических античных прототипах, сменяются прихотливыми вариациями образцов разных эпох и национальных школ. Они произвольно деформируются, комбинируются, украшаются декором иной стилевой ориентации. Главное – достижение нового декоративного эффекта, в котором переплетаются исторические ассоциации и художественный вкус современности. В вазах завода Корниловых классические силуэты сочетаются с капризной рокайльной лепниной, восточные формы украшаются готическими химерами, ренессансными макаронами, античными пальметтами. В сервизных изделиях формы также усложняются, сферические объемы членятся гранями, рифлением, рельефами, украшаются фестонами, лепными побегами, бутонами кораллами, плетенкой. В росписи комбинируется цветное крытье насыщенных сочных оттенков розового, бирюзового, кобальтового, на фоне которого размещаются цветистые гирлянды и пышные букеты. Особой популярностью пользовались нарядные чайные сервизы сложнопрофилированных форм с пластическим и живописным декором. Наиболее эффектные модели, как, например, сервиз с лепными украшениями в виде коралловых ветвей, повторялись в различных вариантах росписи, представленных уже во многих музеях. Изобилие декора и цветовых контрастов кажется чрезмерным, но этой чрезмерностью достигается эффект непревзойденной праздничности, мажорности, карнавальной нарядности, отличающих фарфор историзма и лучшие изделия завода Корниловых.
     Заслуги Корниловых в образцовом устройстве производства были отмечены многими наградами и похвальными отзывами современников. За отличное качество фарфора, представленного на Мануфактурных выставках 1839 и 1849 годов в Санкт-Петербурге, а также 1841 года в Варшаве, братья Михаил, Петр, Иван и Василий Корниловы награждаются золотыми медалями на Аннинской ленте для ношения на шее «за отличие новостию формы и изящество живописи и золочения». Знаки отличия присваиваются и изделиям завода: «в 1843 году за Мануфактурную выставку в Москве получили братья Корниловы право употреблять на своих изделиях Государственный герб». Эта привилегия вместе с почетным титулом Поставщика Двора Его Императорского Величества была вновь подтверждена в 1861 году. Полученные награды отразились и в маркировке изделий, что является отправным пунктом в датировке корниловского фарфора. Прежнее незатейливое клеймо в виде тисненых в массе литер «БР.КО» и последующая круглая печатная марка с титулатурой завода были заменены на более престижную марку с изображением герба Российской империи. Марки различного типа порой совмещались, либо использовались в маркировке предметов одного сервиза или комплекта, что усложняет определение точного времени их изготовления. Очевидно, марки с гербом ставились позднее дополнительно на белье с более ранней маркировкой, и, кроме того, их помещали на предметах, доделанных позднее к уже существовавшим комплектам. За успешными выступлениями на отечественных выставках последовали дебюты на международных экспозициях, где изделия завода также не остались без внимания. В 1866 году фарфор Корниловых был представлен на Всемирной выставке в Париже, позднее он эскпонировался за океаном в Чикаго и Филадельфии.
     Подъем производства, а также переориентация изделий на новые рынки, изменившиеся вкусы и стилевые новации связываются с периодом образования Товарищества Братьев Корниловых. Директором правления Товарищества был Николай Михайлович Корнилов. Производством заведовали Алексей Рождественский, Иван Щенников и Петр Гребенщиков. Годовой оборот постоянно увеличивался (от 150000 в 1890 году до 400000 в 1914 году). Соответственно возросло в этот период и число рабочих, занятых на производстве, - от 282 до 400 человек.
     Увеличение масштабов производства требовало расширения торговой сети, открытия новых складов и магазинов. Чтобы повысить их доходность, опытные коммерсанты Корниловы расширяют объем продаж Алексеева и даже у Гарднера и Бармина. В отчетах магазинов и ярмарок среди поставщиков Корнилова можно увидеть и иностранные фирмы, такие как Веджвуд, Виллеруа и Бох. В магазинах и лавках братьев Корниловых продавалист и некерамические товары, как-то: хрусталь заводов Мальцовых и заграничный, например Баккара (Франция), подносы заводов Глухарева и Лабутина, накладное серебро. Все эти товары продавались оптом и в розницу отдельным торговцам, кондитерам и трактирщикам». 
     В рекламных объявлениях магазины завода Корниловых предлагают «большой выбор фарфоровых, опаковых и фаянсовых столовых и чайных сервизов, умывальных и туалетных приборов и всякого рода посуды для домашнего хозяйства, ресторанов и аптек». Наряду с этим был устроен отдел дешевых фарфоровых сервизов, а для художников-любителей предлагалась большая коллекция превосходного белого фарфора для самостоятельной росписи. Помимо поусдных изделий и домашней утвари завод изготовлял также электротехническое оборудование и огнеупорный фарфор для лабораторных целей, ассортимент которого был обозначен в особом каталоге. Технический фарфор стал основной специализацией завода после революции.
     Производство скульптуры и ваз с фигурной и цветочной росписью, которыми ранее славился корниловский завод, в конце XIX века значительно сокращается, а затем и вовсе вытесняется упрощенным посудным ассортиментом, дешевыми изделиями, украшенными с помощью репродукционных техник декора. В то же время по придворным и частным заказам продолжали исполнять уникальные изделия, сервизы с ручной росписью. В 1880-х годах для Гатчинского дворца — излюбленной резиденции Александра III — был сделан столовый сервиз с императорским вензелем на фоне золоченого орнамента в русском стиле. Качество исполнения этого строгого сервиза с лаконичным и элегантным декором безупречно. Корниловым передается часть постоянно ведущихся работ по восполнению старых дворцовых сервизов, созданных ранее для Двора на Императорском и зарубежных заводах. Они также исполнялись с совершенством, не уступающим оригиналам. Так, например. Корниловы дополняли лучшие сервизные ансамбли времени Николая I: Готический, который использовался на парадных обедах и маскарадах в Зимнем дворце до начала XX века, сервиз великого князя Константина Николаевича, исполненный по проекту Ф. Г. Солнцева, сервиз великой княгини Марии Николаевны, а также сервизы императорских яхт. В начале XX века Корниловы выполняют заказ на создание сервиза для яхты «Ореанда», а также посуды для яхты морского министра и другие.

     Завод изготовлял церковную утварь, иконы, лампады, пасхальные яйца с миниатюрной росписью. Для Спасо-Бочаринской церкви в Петербурге на Выборгской стороне был сделан большой фарфоровый иконостас, не дошедший до наших дней. Великолепная фарфоровая икона с образом святого Николая Чудотворца сохранилась в Художественно-краеведческом музее города Егорьевска под Москвой.

     Завод Корниловых по техническим качествам фарфора — безупречности массы, совершенству формовки и обжига, чистоте и яркости красок — превосходил почти все отечественные производства. Современники отводили ему одно из первых мест не только в России, но и среди европейских частных заводов. В отзывах обозревателей керамической промышленности рубежа веков почти единогласно отмечается лидирующее положение завода Корниловых, «которому впервые удалось поставить фарфоровое производство в России на такую высоту, какой не достиг еще до сих пор ни один из русских фарфоровых заводов. По белизне, прочности и блеску глазури, фарфор завода братьев Корниловых едва ли не превосходит фарфор немецких и австрийских заводов и может быть поставлен наряду с лучшим французским фарфором. Качества корниловского фарфора, оригинальность форм, разнообразие и изящество живописи, наконец, оригинальность украшений давно уже пользуются вполне заслуженной известностью».
     Хозяева завода активно изыскивали и вводили технические новшества для усовершенствования и удешевления продукции. С этой целью работники завода командируются за границу для изучения новейших достижений в керамическом производстве и закупки оборудования. Так в 1851 году в Англию посылается сотрудник завода Корниловых А. Скворцов. Он уделяет особое внимание техническому оснащению производства, знакомится с новыми станками и современными методами работы, представив подробный отчет об увиденном и смету на приобретение необходимых материалов и оборудования. 
     В 1885 году па заводе вводится способ очистки фарфоровой массы от железистых примесей путем фильтрации в жидком виде (барботин) через систему электромагнитов. Этот метод был усовершенствован и впервые применен в России Сергеем Михайловичем Корниловым. В 1896 году в дополнение к семи горнам средней емкости был построен трехэтажный горн значительно большего объема, который обеспечивал более высокое качество обжига.
     В 1881 году на заводе, также впервые в России, была освоена хромолитография, ставшая одной из наиболее широко применяемых техник декорировки фарфора. Пожалуй, только Корниловым удалось совместить массовость производства печатных изделий с оригинальностью замысла, сюжетной занимательностью и декоративной выразительностью. Для украшения фарфора новым способом были приобретены композиции весьма модных в то время художников Елизаветы Меркурьевны Бем (1843—1914), Николая Николаевича Каразина (1842— 1908) и молодого Ивана Яковлевича Билибина (1876—1942).
     В последние десятилетия XIX века был значительно обновлен ассортимент форм и разработаны оригинальные типы орнаментального и изобразительного декора. Художники, приглашенные к сотрудничеству, создали новые орнаменты, а также серии сюжетных композиций для ансамблевых изделий. При этом в отборе новых образцов очевидным было стремление к национальному своеобразию облика фарфора. По отзывам современников, завод стал «известен, между прочим, своими произведениями в русском стиле и изяществом изделий, разделанных живописью, оригиналы которой принадлежат талантливейшим русским художникам; удешевление, достигнутое путем воспроизведения рисунков печатью на фарфоре, послужило весьма много к распространению в массе изделий художественного вкуса».
     Хромолитография применялась также для декорировки сувенирной продукции – популярных в конце XIX – начале XX века заказных «юбилейных» кружек, стоп, тарелок с портретами писателей и исторических деятелей, памятными надписями, эмблемами и атрибутами юбиляров. Это наиболее шаблонная часть корниловской заказной продукции, с нередкой для нее безликостью форм, однотипностью декоративных схем, банальностью рисунков, сопровождаемых юбилейными надписями. Но при этом несомненна историческая ценность этих сувениров как хроники больших и малых юбилеев, личных и государственных событий. Сувенирной продукции близки по оформлению рекламные заказы различных фирм: лотки, пепельницы, кружки с печатными логотипами, медалями и текстовой информацией. Рекламу своего Товарищества Корниловы поместили на фарфоровом лотке в форме свернутого листа. На его отогнутом уголке красуется фирменная марка, а в центре, под золоченым государственным гербом, помещены титулы производства.
 
     С 1886 года завод Корниловых начинает экспортировать фарфор в Соединенные Штаты Америки и Канаду. Его основными посредниками были три фирмы. В Нью-Йорке это знаменитая фирма «Тиффани» (Tiffani & Co), в Филадельфии – «Билли, Бэнкс и Бидл» (Bailey, Banks & Biddle Co), а в Бостоне компания «Шриф, Крамп и Лау» (Shrieve, Crump & Lou). Названия посреднических фирм помещались на оборотной стороне изделий наряду с экспортными марками заводы Корниловых. Этим маркам также придавался «национальный колорит». Одна из них имела вид полихромной миниатюры с изображением медведя, стоящего на фоне пейзажа с чайником и штандартом, на котором помещена монограмма «J.H.V.» С 1891 года, когда в США был принят новый закон об экспорте, на изделиях появляется надпись «Made in Russia". На фаянсовых изделиях ставилась марка с гербовым щитом под короной с монограммой посреднической фирмы «BWM & Co» и надписью в круге: «KORNILOFF».
     Успех продукции завода на отечественных и зарубежных рынках объяснялся тем, что, добившись безупречного качества, удешевления продукции путем использования всех технических новшеств, завод сумел выделиться оригинальным характером оформления своих изделий, в то время как массовая продукция многих частных заводов нередко обезличивалась механическими приемами декора.

     Завод Корниловых выпускал серии новых предметов, сервизов, объединяемые типом орнаментального декора и тематикой сюжетных изображений. Фаянсовые и фарфоровые изделия широкого посудного ассортимента еще в 1860-1870-х годах украшались орнаментальными бордюрами, составленными из мотивов декора древнерусских эмалей, серебряных изделий, рукописных книг, набойки, шитья, резьбы по дереву. Один из самых популярных видов орнамента для столовой посуды – ажурное плетение из лент, образующих вензеля, рамки для надписей, и даже изображений двуглавого орла. Слова поговорок, начертанные затейливой вязью, являлись органичной частью орнаментального убора. Их содержание обычно определялось темой застолья: «Хлеба ни куска, так и в тереме тоска», «Ешьте, пейте, хозяйского добры не жалейте», «Хлеб да вода – крестьянская еда» и т.д. Они исполнялись в разных вариантах раскраски. Более сложный и нарядный декор, введенный позднее, в конце XIX века, имел вид красочного бордюра из гербов городов России. Этот бордюр часто обрамлял композиции по иллюстрациям И.Я. Билибина. И, наконец, еще один популярный тип орнамента, также появившийся около 1900 года, составлен из стилизованных силуэтов птиц и розеток, обрисованных красно-желтыми плетеными контурами. В 1880-ых годах завод начал изготовлять изделия, декорированные жанровыми сценами из жизни русского крестьянства и городского рабочего люда. В технике хромолитографии на фарфоре воспроизводились рисунки популярного в те годы художника Н.Н. Каразина. Незатейливые картины крестьянской жизни: жницы и косари в поле, дети в ночном, путники в дороге, на привале, женщины с детьми, старик крестьянин с собакой, рыбак и голубятник и другие подобные сюжеты запечатлены с безыскусной простотой и житейской достоверностью.
     Эти необычные для фарфора реалистические жанровые зарисовки, как правило, размещались на поверхностях изделий без условных орнаментальных рамок, как на листе бумаги. Плоскость утилитарного предмета часто фиксировалась какой-либо деталью изображения, вынесенной на первый план. Лишенные стилизации натурные зарисовки не всегда удачно связывались с формами декорируемых предметов, их отличала несколько блеклая палитра и измельченный немасштабный рисунок. Но при этом лучшие работы отличались выразительностью композиций и привлекали остротой контраста станкового изображения и объемной формы. Работы Каразина отвечали народническим устремлениям общества, и новые изделия заводы пользовались спросом, способствуя еще большей популярности производства. Эти изделия имели на обороте факсимильную подпись Н.Н. Каразина и надпись, запрещающую повторение рисунков другими заводами – первый случай подобной наглядной защиты авторских прав в фарфоровом производстве, где изначально практиковалось репродуцирование изделий одних заводов другими. Таким образом, еще раз указывалось на уникальность этих, в сущности, промышленных изделий, и делалась попытка хотя бы путем репродуцирования рисунков и подписи известного художника придать вещам более индивидуальный, авторский характер. Тарелки с каразинскими сюжетами экспонировались в 1888 году на Всемирной выставке в Брюсселе и на Художественно-промышленной выставке в Копенгагене, а в следующем году — в Париже. Они были отмечены и опубликованы в печати. Большинство представленных па выставке изделий было раскуплено. Не менее плодотворным было сотрудничество с заводом других известных и талантливых художников — И.Я. Билибина, Е.М. Бем и И.А. Гальнбека.
    Весьма популярные в свое время жанровые сценки Елизаветы Меркурьевны Бем с изображением детей в старинных костюмах, демонстрирующие русские обычаи и традиционный народный быт с его характерными атрибутами, — публиковались в «Ниве», «Всемирной иллюстрации» и других изданиях, печатались на пасхальных и рождественских открытках, в календарях и книжицах, копировались на эмалевых миниатюрах, изделиях из стекла и фарфора. Изображение часто сопровождалось комментирующей его пословицей или поговоркой, вписанной в композицию стилизованной вязью. Завод Корниловых выпустил серию тарелок с изображением детей в костюмах разных губерний России и характеризующими их шутливыми изречениями. Образцом послужил буклет с репродукциями акварелей Елизаветы Бем, выпущенный в литографской мастерской А. Ильина ко Всероссийской мануфактурной выставке 1896 года в Нижнем Новгороде. Одна из тарелок этой серии хранится в Эрмитаже. Незатейливая жанровая картинка с изображением мальчика, хлебающего уху. вписана в декор полотенца, пересекающего тарелку. Внизу помещена надпись, славящая Волгу-кормилицу, а красочный стилизованный орнамент борта придает декоративную завершенность и нарядность всей композиции. Сентиментальные, не без слащавости, рисунки Бем, несмотря на вялость формы и цвета, лубочность персонажей, нравились публике. Благодаря мастерству художников-орнаменталистов завода Корниловых и безупречности исполнения серия изделий с рисунками Бем стала одной из удачных работ завода. Рафинированность, изначально присущая фарфору, элегантность декоративного оформления неожиданно удачно связались с несложными по композиции, написанными легкой кистью эскизами Бем. 

     В 1900-х годах на заводе продолжают тиражировать жанровые реалистические композиции, и в то же время получает дальнейшее развитие русская тема. Она воплощается в красочных изображениях и нарядных орнаментах, стилизованных во вкусе модерна. Новая ориентация определила выбор художников — молодого И.Я. Билибина, успешно дебютировавшего в начале 1900-х годов в области книжной иллюстрации, и И.А. Гальнбека — разностороннего мастера прикладного искусства, прошедшего штигличанскую школу стилизации. В 1899 году Билибин приступает к созданию цикла иллюстраций к русским народным сказкам и былинам, а в 1904 году — к сказкам Пушкина. Красочные композиции Билибина экспонировались на второй выставке «Мира искусства» и были изданы Экспедицией заготовления государственных бумаг в серии сказок, благодаря чему получили известность. Владельцы завода и здесь проявили свою мобильность и дальновидность, выпустив серию декоративных тарелок но мотивам иллюстраций молодого талантливого художника. На зеркале тарелок были помещены около двадцати красочных композиций на сюжеты сказок «Василиса Прекрасная», «Финист - ясный сокол», «Иван-царевич и серый волк» и др. Борта украшались нарядным орнаментом с гербами городов России. Графический язык Билибина, узорность плоскостных форм, гармоничные созвучия локальных тонов прекрасно сочетались с фарфором. Эта эффектная серия завода Корниловых с ярко выраженным национальным характером в тематике и стилистике декора пользовалась большим успехом в России и была одним из основных предметов экспорта.

Тарелка с воспроизведением иллюстрации И. Я. Билибина к сказке "Василиса Пррекрасная". Завод Братьев Корниловых, начало 1900-х гг.	Тарелка с воспроизведением иллюстрации И. Я. Билибина к сказке "Василиса Прекрасная".  Хромолитографии на борту - по рис. Н. Н. Каразина. Завод Братьев Корниловых, 1900-е гг.

Еще одной удачей Корниловых стало привлечение к сотрудничеству учеников и преподавателей Училища Штиглица. Петербургские и московские заводчики регулярно посещали ежегодные выставки, устраиваемые в Соляном городке, где размещалось училище, и приобретали работы штигличан. Так, например, в 1904 году заводом Корниловых были куплены эскизы чайных и столовых сервизов, декорированных в русском стиле. В середине 1900-х годов преподаватель Училища, опытный дизайнер, архитектор Иван Андреевич Гальнбек (1855—1934) разработал для завода ряд новых посудных форм: фигурных блюд, ваз, чайниц, мисок, чашек с ручками в виде лошадок и медведей. В декоре и формах работы Гальнбека часто встречается характерный для позднего модерна решетчатый мотив. Ажурная решетка прорезана в треугольных ручках не мисках столового сервиза. Геометрический узор оттискивается на бортах блюд, тарелок, лотков.
     Коллекция проектных рабочих рисунков Гальнбека хранится в Государственном Эрмитаже. Они исполнены на бумаге или кальке с фрагментарной эскизной раскраской. На них изображены варианты типовых форм и декорировки корниловских изделий. Некоторые рисунки датированы и подписаны монограммой автора. В музейных собраниях имеются также фарфоровые изделия с его подписью. Авторство художника удалось установить, сопоставив бесспорные подписные произведения Гальнбека с рядом анонимных изделий заводы Корнилова, исполненных в той же манере. К числу наиболее значительных серийных работ относятся тарелки и блюда со стилизованными изображениями птиц, зверей, рыб и растений, распространенных в России. Изображения распластаны по поверхности плоскостным декоративным узором и обрамлены геометрическими орнаментами позднего модерна. 

Суповая миска с орнаментом в русском стиле и решетчатыми ручками. Форма по эскизу И. А. Гальнбека (1855-1934), 1900-е гг.

     Для расширения ассортимента экспортных изделий на заводе были созданы специальные модели в русском стиле. Так, в журнале «Художник» в 1891 году сообщалось, что «художница-любительница В. Литвинова, занимающаяся живописью на фарфоре, приготовила чайный сервиз, украсив его рисунками из русской жизни. Сервиз этот исполнен для одного из наших фарфоровых заводов для отправки в Америку. Особенно удачно исполнены на блюдцах сцены из крестьянских празднеств, например, свадебный поезд, хоровод и т.п. Сервиз ценится в 500 рублей».
      В конце XIX – начале XX века на заводе Корниловых был налажен выпуск изделий разнообразного, мобильно изменяющегося ассортимента, доступного широким слоям населения, разработаны типы легко варьируемого декора, простых и функциональных форм, освоена технология их массового производства. Новые орнаментальные и изобразительные мотивы варьировались в разных комбинациях, благодаря чему продукция завода Корниловых отличалась большим разнообразием. Активно используя все новейшие технические приемы, завод Корниловых одним из первых начинает применять фотографию на фарфоре, облегчив тем самым задачу воспроизведения индивидуальных портретов на заказных подарочных изделиях. Портреты на фарфоре обычно оставляются в монохромной гамме отпечатка, иногда слегка ретушируются и дополняются цветными тонировками. Обрамляющая портреты полихромная орнаментация бортов придает изделиям необходимую в фарфоре нарядность и декоративную завершенность. Один из лучших известных заказных портретов на фарфоре – тарелка с изображением великой Княгини Ксении Александровны.

     Не имея соперников в качестве продукции, разработав свою систему орнаментального и изобразительного декора, цельный круг сюжетов и тем, завод Корниловых упрочил свою репутацию лучшего среди частных заводов России. Он первым вышел на зарубежные рынки не только как производитель дешевого конкурентоспособного товара, но и как завод с именем, индивидуальным характером изделий, дающих представление о стране, ее народе, его творчестве.
      Организаторский талант, мобильность в освоении всех новшеств производства, размах и оперативность в конкурентной борьбе и завоевании новых рынков, отличавшие хозяев заводы, не теряют актуальности и в наши дни. Не менее интересна и познавательна для современных мастеров фарфора творческая практика завода: креативность авторов корниловского фарфора, приемы типового серийного проектирования, опыт стилизации, умение сочетать массовый характер производства с неистощимым разнообразием художественных решений. Открытой остается перспектива возрождения именитого петербургского производства, оставившего богатое художественное наследие, известную поныне марку с высокой репутацией и актуальный по сей день опыт образцовой постановки дела.

 

Тарелки с государственной символикой России и орнаментом в византийском стиле. Завод Братьев Корниловых в Санкт-Петербурге.

    Текст: Тамара Кудрявцева